"Африканцы в России" Харитонова Е.В., Тищенко С.М.

Африканцы в России: проблемные зоны формирования образа России в странах Африки[1].

Легко судить о глупости ирокезов, не зная языка ирокезского.

К.Прутков

Эффективные международные деловые отношения зависят ос целого комплекса факторов. Помимо сугубо экономических, в числе серьезных детерминант международных деловых коммуникаций следует назвать имиджевые характеристики стран-партнеров, взаимные симпатии-антипатии, характер «анамнеза» - какие события истории, «общее прошлое» влияют на отношения в настоящем, а также целый блок факторов, включающий социальные представления, стереотипы, установки. Эти параметры не лежат на поверхности, их нельзя скачать из интернета. Они относятся к сфере «тонких материй». Их трудно определить дистанционно. Они выявляются в беседах, разговорах, считываются по выражению лица, молчанию, паузам, улыбке, взгляду. Они могут быть выявлены через специальный, по алгоритму, анализ событий и общедоступных материалов (все дело в концептуальном подходе и технологиях анализа информации), а также в специальных исследованиях. Данные факторы нужно уметь не только определять, но и анализировать, а также строить на их основе сценарные прогнозы развития и использовать их для грамотного и корректного выстраивания переговоров с конкретным потенциальным партнером. Именно в этом плане наука может оказать неоценимую помощь бизнесу. Именно отсутствие или неучет этих знаний может привести к серьезным ошибкам в ведении деловых отношений с африканскими странами. Эти ошибки, в свою очередь, ведут и к финансовым потерям, и к возможным человеческим жертвам (например, истории с захватом заложников), и к разрыву отношений, или просто к упущенным возможностям сотрудничества.

Серьезной проблемной зоной формирования образа России как социального государства можно считать внутреннюю политику России. Проблема экстремизма и ксенофобии в России по отношению к африканцам стоит чрезвычайно остро. И из проблемы нравственной и социально-политической это переходит в разряд проблем экономических. Дело в том, что в условиях жесткой конкуренции в борьбе за экономическое влияние в Африке Россия сталкивается с прессингом со стороны западных стран. В частности, американцы и европейцы предпринимают попытки сформировать у населения Африки отрицательный образ нашей страны. Западные СМИ, например, ВВС, в явно преувеличенной форме сообщают о случаях расистских действий русской молодежи по отношению к африканцам, подчеркивая попустительство милиции и ставший обыденным характер этих действий.

В этих условиях изучение механизмов формирования образа России в Африке и образа африканцев в России приобретает особую актуальность.

«Африканцы в России» - новая тема для отечественной социальной психологии. Однако реалии современного мегаполиса, к которым относится и Москва, заставляют обратить на нее внимание. Для современной африканистики уже становится привычным обращение к ментальным особенностям африканцев, к психологическим аспектам их внутреннего мира, особенностям поведения и взаимодействия со «своими» и «чужими». Такие работы есть, хотя они и немногочисленны[1]. Все эти работы объединяет то, что африканцы в них наблюдаются в своей естественной социокультурной среде. В связи же с предлагаемой темой – «африканцы в России» – меняется сам ракурс рассмотрения. Теперь уже сами африканцы помещены в иную социокультурную среду. Теперь уже африканцы являются теми самыми «они» для жителей России. Кто теперь для них «мы» и кто в первую очередь «они»?

Африканцы ощущают себя в России, в частности в Москве, как сообщество (землячество), организованное по принципу государственной принадлежности. Внутри землячества существуют, как правило, племенные группы, часто конфликтующие, как и на родине (например, северные и южные племена в Народной Республике Конго). Отсюда основой идентификации по-прежнему остается их традиционное социокультурное «мы».

Это один полюс социально-психологической проблематики под общим названием «африканцы в России». Второй полюс – это восприятие африканцев жителями России. Причем как африканцев, проживающих в России, так и африканцев - жителей континента, далекого, таинственного и романтичного, знакомого по детским приключенческим книгам, и одновременно непонятного и страшного («не ходите, дети, в Африку гулять…»), с бесконечными войнами, эпидемиями, с изможденными от голода детьми – по той обрывочной информации, которая до нас доходит в условиях изменившейся государственной внешней политики, сделавшей воистину для многих «черный континент» «белым пятном» в сознании. Дефицит информации приводит к обеднению и искажению образа, а реальные столкновения, особенно в молодежной среде, и криминальная хроника, создают благоприятную почву для реальных конфликтов и повышения уровня агрессивности во взаимоотношениях с африканцами. В последнее время отмечены жалобы со стороны африканцев на рост агрессивности в их адрес, избиения, активизировалась деятельность молодежных движений «skin-heads», направленных против проживающих в Москве африканцев. Москва превратилась в своеобразный «ведьмин котел», где перемешаны различные нации, расы, культуры, сословия и менталитеты. Такой пороховой бочке достаточно «искры», или «катализатора», или ситуации, или лидеров (которые, безусловно, есть и только ждут подходящего момента), может быть, просто фактора времени, чтобы произошел взрыв. В этих условиях научное объяснение и прогнозирование межнациональных отношений приобретает особую актуальность, и социальная психология может внести свой вклад в это дело.

Одна из ключевых проблем современной социальной психологии - проблема межэтнических отношений. При этом межэтнические отношения – это не только отношения между этническими группами, но и отношение к определенной этнической группе, ее восприятие - точное или не точное, адекватное или неадекватное, процессы стереотипизации, создание образа этой группы (позитивного, негативного или нейтрального), и, наконец, выработка на основании этого образа соответствующих моделей поведения (конструктивных или деструктивных).

Весь этот комплекс проблем является предметом современной социальной психологии, как в ее фундаментальной, так в и прикладной части. Последние аспекты применительно к этнопсихологии сегодняшнего дня можно достаточно грубо разделить на два взаимосвязанных блока по целям, которые они преследуют. Первый – как предотвратить конфликты на межэтнической, межнациональной, межрасовой почве? Второй – как наладить оптимальный диалог, способствующий бесконфликтному сосуществованию и эффективной совместной деятельности?

В соответствии с этим современная социальная психология, очевидно, может предложить ряд методологических подходов и конкретных методик, которые выявляют основные детерминанты межэтнических отношений, в том числе межэтнической конфликтности, и способы их улучшения. Одним из важнейших вопросов социальной психологии, точнее этнопсихологии, можно назвать вопрос о психическом облике нации, этноса. В качестве синонима «психического склада нации» употребляется понятие «национальный характер» или «национальная психология». В соответствии с традицией, сложившейся в психологии больших социальных групп, в частности, этнических групп, принято выделять два аспекта: 1) наиболее стабильную часть – психический склад, включающий национальный характер, темперамент, традиции и обычаи; и 2) наиболее изменчивую, ситуативно-зависимую часть - эмоциональную сферу, включающую национальные чувства[2].

В рамках настоящей статьи наиболее существенным представляется сравнение характеристик «национальной психологии» африканцев, сконструированных на основе реальной информации( на анализе образа жизни, истории, культуры, реального поведения в различных жизненных ситуациях, на данных этнографии и этнопсихологии), и того стереотипа африканца, который возникает в сознании жителя современной России на уровне обыденного сознания, фиксируется в так называемых «социальных представлениях» и определяет реальное отношение к африканцам и реальные модели поведения по отношению к ним. При этом, безусловно, следует помнить, что основной методологический тезис отечественной социальной психологии – учет реального социального контекста, и в современной России данный контекст достаточно неблагоприятен для межнациональных отношений, в том числе и отношений с африканцами. В качестве элементов рассматриваемого социального контекста следует учитывать изменившуюся за годы так называемой перестройки внешнюю политику страны. Эти изменения повлекли за собой игнорирование Африки, в том числе и в информационном плане; криминализацию общества; процветающий наркобизнес, в котором участвуют представители ряда африканских стран. К этому следует добавить практически не контролируемые российской властью иммиграционные потоки, породившие обилие так называемых «нелегалов», и, в целом обострившиеся межнациональные отношения, повлекшие за собой межнациональные конфликты и волну терроризма. Все эти факторы вызывают естественную настороженность и, мягко выражаясь, «нелюбовь» к «чужим». Если добавить к этому длительный стресс на почве унижения национального достоинства титульного этноса России, то мы получим если не оправдание, то, во всяком случае, объяснение всплеску агрессивности в адрес всех «чужих» и объяснение негативного отношения к ним. Однако, «скинхеды» – это уже серьезно, и поэтому проблема социальной детерминации формирования стереотипов африканцев в России из научной превращается в социально-политическую.

***

Следует отметить, что проведенный блиц-опрос на улицах Москвы показал, что опрошенные люди четко дифференцируют африканцев на «собственно африканцев» – тех, кто живет в Африке, и «московских» африканцев. Отношение к первой группе, хотя и расплывчатое в силу дефицита конкретной информации, в целом позитивно и по-прежнему окружено некоторым ореолом романтики с элементами сострадания (постоянные гражданские войны, голод, нищета, смертность, теперь еще СПИД). Ко второй группе оно скорее негативное (нелегал, наркоторговец, пристает к белым девушкам) или нейтрально-дистанцированное (работают на бензоколонках, учатся, прислуживают в барах). В целом, «московские» африканцы оцениваются без негативной окраски и не имеют статуса «врага». Это может быть обусловлено, как минимум, двумя факторами: отсутствием реальных столкновений в массовом масштабе и наличием в текущий момент реального серьезного «врага», образ которого постоянно подкрепляется как реальными событиями и отношениями, так и работой СМИ: место «врага» прочно занято (см. последние события, связанные с убийством молодого болельщика «Спартака»).

Вернемся к вопросу о национальном характере в приложении к африканцам. Начнем с того, что в отношении сущности и природы национального характера много спорного, здесь присутствует целый комплекс факторов биологического, географического, социального, экономического, культурного, политического характера. Точки зрения на национальный характер распределяются от концепций «народного духа» с их изначальной генетической, антропологической заданностью, до мнений об относительностисамого понятия «национальный характер». Вместе с тем, несмотря на отсутствие единства во взглядах, в конкретных исследованиях, как правило, наблюдается удивительное сходство в описании характеристик национального характера у представителей национальных групп. Так, отмечается, что все, кому приходилось общаться с африканцами, убеждаются в том, что им свойственны специфические черты характера и национальные особенности поведения. Однако применительно к африканцам в этнопсихологической литературе присутствует крайняя точка зрения, в соответствии с которой «…неуместно утверждать о каком-то национальном характере, или вообще рассуждать о существовании такого феномена, как национальный характер на территории Африки. Характер определяется типичными обстоятельствами жизненного пути людей в конкретных исторических условиях….Таким образом, характер, в конечном счете, не зависит от национальной, расовой или родовой принадлежности, а потому не подлежит строгому обобщению по национальному признаку»[3].

В соответствии с указанной точкой зрения, общность психологии, внешних проявлений, поведения африканцев обусловлена общностью их исторической судьбы в масштабах всего континента. Более чем 400-летняя колониальная зависимость привела не только к экономическим, политическим, культурным последствиям, но и повлекла за собой проблемы психологического характера. В психологии есть мнение, многократно подтвержденное практикой, что сильное давление порождает либо бунт, либо смирение, либо и то и другое вместе – в различных формах и сочетаниях. И как еще одно последствие – потребность в самоутверждении и «реванше» (в нашем случае можно вспомнить понятие «черный расизм»). Ни в коем случае не собираясь заниматься психологическим редукционизмом и сводить сложнейшие социально-политические, культурные, идеологические проблемы к психологическим и даже психоаналитическим объяснениям, хочу только обратить внимание на их существование и на те реальные жизненные аналогии, которые они подсказывают.

В качестве иллюстрации позволю себе изложить психологическую характеристику африканцев, сконструированную на базе материалов, изложенных в работе А.С.Баронина «Этническая психология». Итак: «…африканцам свойственны искренность, доброжелательность, приветливость, гостеприимство и открытость. Общение с европейцами привело к возникновению у африканцев новых, не присущих им черт характера, заимствованных у европейцев как типичным, по их представлениям, для белого человека и воспринимаемых ими как образец для подражания. В связи с этим правомерно утверждать, что психология африканцев сложилась под влиянием внешних факторов, резко отклонившись от изначальных...черт характера». Подражательность, сходную с типично детской чертой, называют как одну из особо выраженных черт африканцев. Подражание поведению, интонациям, речевым оборотам, юмору отмечают многие, кто имел с африканцами дело. Особое развитие эта детская подражательность получила как раз во времена колониализма: «Считая белого человека высшим существом, наподобие того, как таковым ребенок считает взрослого, а потому и образцом для подражания, африканцы стремились перенять все, что было в их глазах характерным для белых…В результате африканцы, подражая этим «высшим существам», переняли все присущие им пороки, искренне воспринимая их как черты характера и поведения истинных джентльменов, принимая их пороки за добродетели и даже за истинный аристократизм…Одновременно европейцам удалось привить африканцам комплекс неполноценности, в связи с чем в постколониальный период у них появилось стремление утвердить себя, возвыситься в глазах окружающих, прежде всего родных и друзей. Так, познакомившись с европейцем, африканец поспешит представить его своему окружению более значительным лицом, чем он есть на самом деле, поднимая тем самым и собственную значимость. Общаясь с европейцами, африканец обязательно поведает, что его лучшими друзьями являются видные деятели страны. …Стремление понравиться, произвести впечатление своей значимостью, а потому все преувеличивать характерно для всех африканцев…Особый интерес представляет собой явление бюрократии в странах Африки. Например, при посещении какого-либо учреждения секретарь любезно сообщает, после доклада чиновнику, что тот вскоре примет. Однако, даже если чиновник ничем не занят, ему необходима пауза, которая может длиться довольно долго. …При этом рычаги давления на чиновника отсутствуют, и даже подарок не сдвинет дело с места. Оно будет сдвинуто с мертвой точки только после того, как африканец совершит акт компенсации комплекса неполноценности, удовлетворит осознание собственной значимости в этом мире…»[4]. Приведенная характеристика иллюстрирует названные мною психологические закономерности, однако, носят явно выраженные черты стереотипизации, так как, безусловно, упрощают ситуацию. Кстати, в описанный стереотип африканца, подтверждаемый в ряде работ отечественных африканистов (Н.А.Ксенофонтовой, А.Н.Мосейко)[5] входят и такие характеристики, как приверженность роду и племени («большая семья»); сильно выраженное чадолюбие (внимание к детям ценится африканцем больше, чем интерес к нему самому); индифферентность к фактору времени, вернее, особое к нему отношение - своеобразная философия времени; уважение к старшим по возрасту и статусу; тяготение к знаниям и учебе; интуиция. Стереотип это или реальное знание? Немного забегая вперед, замечу, что разница заключается в способах получения информации и в степени соответствия реальному положению дел, проверяемой, как известно, на практике.

В контексте данной статьи из всего многообразия социально-психологической проблематики возьмем две базовых социально-психологических категории и соответствующие им конкретные социально-психологические методики эмпирического исследования. Именно эти взаимосвязанные категории имеют непосредственное отношение к изучению формирования образа африканцев в России, формирования у россиян социальных представлений об африканцах. Подчеркиваю, что речь идет не о научном знании, а именно о представленности образов африканцев в обыденном сознании жителей России. Как это происходит и как это можно изучать?

1. Этнические стереотипы и предубеждения. Вкратце об этом понятии. Термин «социальный стереотип» введен в употребление американским журналистом У.Липпманом в 1922 году для обозначения упорядоченных, схематичных, детерминированных культурой «картинок мира» в голове человека. Эти «картинки» сокращают усилия при восприятии сложных социальных объектов. При этом понятие «стереотип» прочно ассоциировалось с неточностью, ложностью его содержания, а нередко и с прямой дезинформацией и совокупностью мифических представлений о социальном объекте. Представление об этнических стереотипах как о преимущественно или даже исключительно негативных явлениях сложилось во многом благодаря тому, что исследования фактически ограничивались негативными этническими стереотипами. Так, в США в основном изучались стереотипы, приписываемые национальным меньшинствам – афроамериканцам, мексиканцам, пуэрториканцам и пр[6]. Однако, начиная с 1950-х годов, распространяются мнения относительно содержания в стереотипах "зерна истины", а в дальнейшем, в частности, в исследованиях А.Тэшфела, стереотипизация стала рассматриваться как рациональная форма познания, как частный случай универсального процесса категоризации.

В настоящее время к стереотипу принято относиться как к образу социального объекта, который объясняет социально-психологические различия и сложившиеся отношения между социальными, в том числе и этническими, группами, а также отражает реальные отношения между ними, реагирует на события и факты в реальных межэтнических отношениях.

Таким образом, стереотипизация в процессе межличностного и межгруппового восприятия и оценивания имеет два различных следствия. С одной стороны, это некоторое упрощение образа другого, замена его неким штампом, облегчающим категоризацию, при этом в восприятии этого человека или группы не происходит сдвига к негативной оценке, приводящей к неприятию и, в конце концов, к дистанцированию или открытой конфликтности и конфронтации. В этом случае стереотипизация – это что-то вроде защитной реакции людей на информационный натиск.

Во втором случае стереотипизация приводит к возникновению предубеждений и предрассудков. Возникновение подобных предрассудков зафиксировано во многих экспериментальных исследованиях, и особенно остро эта проблема стоит в ситуации межэтнических, межконфессиональных, межрасовых отношений.[7]

Особенно ярко второе направление проявляется в экспериментальных традициях американской социальной психологии. Приведем один пример (описан в американском практикуме по социальной психологии в разделе «Предрассудки и дискриминация». В экспериментах Клека и Гоффмана (1963) было замечено, что нормальные индивиды склонны избегать стигматизированных людей. Клек и его коллеги стали регистрировать случаи, которые можно считать примерами невербального эффекта стигмы. Было обнаружено, что нормальные участники взаимодействия быстрее заканчивали беседу и демонстрировали заторможенность движений при взаимодействии с инвалидом (например, человеком с ампутированной ногой), а также держались на большем расстоянии с эпилептиком. Таким образом, эта серия работ, по мнению американских авторов, продемонстрировала, что если люди обладают характеристиками, дискредитирующими их в глазах окружающих, то с ними взаимодействуют более напряженно и на большей дистанции. А далее, авторы делают вывод, что, кроме таких дискредитирующих характеристик, как физические или психические недостатки, а также криминальное прошлое, в белом обществе черный цвет кожи также играет роль стигмы[8]. Без комментариев.

2. «Каузальная атрибуция». Введение в контекст социальной психологии категории каузальной атрибуции связано с такими именами, как Г.Келли, Э.Джонс, К.Дэвис и другие. В настоящее время указанное направление активно разрабатывается на кафедре социальной психологии психологического факультета Московского Государственного университета. Однако в кросс-культурном контексте оно требует подробнейшего рассмотрения и конкретных методических разработок.

В настоящее время каузальная атрибуция выделяется как особая отрасль социальной психологии, имеющая дело с изучением интерпретаций человеком своего или чужого поведения, в том числе поведения представителей иной социальной (этнической) группы. Предполагается, что каждый человек, оценивая другого, стремится построить определенную систему интерпретации его поведения, в первую очередь понять и объяснить его причины. Интерпретация поведения другого может основываться на знании реальных причин его поведения, что предполагает наличие источников достоверной информации, адекватной системы кодирования-декодирования, знания языка и культуры интерпретируемой группы (кстати, это одна из серьезнейших ловушек для этнографов и антропологов). Вместе с тем в ряде случаев люди не знают действительных причин поведения другого человека в силу целого ряда обстоятельств. Это и дефицит информации, и ее искажение или тенденциозность подачи, и принадлежность к иной культуре, с незнанием языка и реалий изучаемой культуры, и многое другое.

В этой ситуации начинается приписывание (атрибуция) как причин поведения, так и определенных моделей поведения, а также целого комплекса характеристик общего характера – от личностных характеристик (что, собственно, входит в содержание стереотипа) до характеристик мировоззренческих, намерений, чувств. Приписывание осуществляется либо на основе сходства изучаемого объекта с неким образцом, имевшим место в прошлом опыте субъекта восприятия, либо на основе анализа собственных мотивов, предполагаемых в аналогичной ситуации (если изучаемый объект воспринимается как сходный с самим собой, как «похожий»). Если же изучаемый объект воспринимается как «другой», отличный от меня – то ему приписываются совершенно иные черты и мотивы поведения, причем чем больше различия, до полной противоположности, тем более выражена социальная, культурная, этнопсихологическая дистанция между респондентом и объектом оценки. (Данная проблематика снова выводит нас на оппозицию «мы - они», также интересную для анализа межнациональных отношений, однако не рассматриваемую нами в этой статье).

И хотя в целом признается, что атрибуция вступает в силу в условиях дефицита информации, как компенсирующий элемент, заполняющий вакуум, существует целый ряд дополнительных факторов, определяющий характер атрибуций. Для межнациональных отношений особенно важными представляются следующие факторы:

1). Чем более типичен поступок, чем более поведение соответствует общепринятым (в данной культуре) нормам, тем меньше простор для атрибуций – в этом случае поведение поддается однозначной интерпретации. Если же поступок выходит за рамки нормативного поведения, если он необычный, уникальный или даже шокирующий, это открывает простор для его неоднозначной интерпретации. Это касается межличностной атрибуции. В ситуации межгрупповой, межэтнической атрибуции закономерность в целом сохраняется, а в силу вступает фактор культурного, национального различия в нормативах и образцах поведения;

2) Зависимость приписываемых характеристик от предшествующей оценки объекта восприятия. Это соответствует представлениям «наивной психологии», описанным Ф.Хайдером.[9] Суть их сводится к тому, что людям свойственно рассуждать таким образом, что плохой человек обладает плохими чертами и поступает плохо, а хороший человек обладает хорошими чертами и поступает хорошо. Поэтому атрибуция причин поведения и различных характеристик происходит по аналогичной схеме: «плохим» людям приписываются плохие поступки, а «хорошим» – хорошие. Следовательно, на основании характера атрибуций можно делать вывод об истинном отношении к оцениваемой группе, в данном случае этнической, даже если это не декларируется.

Существует несколько традиционных экспериментальных схем исследования характера атрибуций, однако применительно к межнациональным отношениям они практически не разработаны. Этим, безусловно, следует заняться и восполнить имеющийся пробел. В целом, указанную проблематику можно отнести к более общему психологическому вопросу – о роли социальных установок в процессе межнационального восприятия, о механизмах их формирования, об их основных детерминантах и способах трансформации.

А теперь – к вопросу о методах. Социально-психологическая наука всегда отличалась особым вниманием к методам эмпирического исследования. В последнее время выделилась особая группа – методы этнопсихологического исследования. Среди них как адаптированные методики, традиционно используемые в социальной психологии, так и специально разработанные для задач этнопсихологического исследования методические приемы.

Ограничим круг вопросов проблемой восприятия африканцев россиянами и предложим на рассмотрение ряд социально-психологических методов, адекватных разработке проблемы «Африканцы в России» и способных пролить свет на вопрос, как воспринимают Африку и африканцев жители России в современных условиях.

Это, во-первых, группа методов, объединенных общей задачей выявления стереотипов восприятия. Данные методы, в их различных вариациях, представляют собой достаточно объемные списки личностных качеств, особенностей характера, темперамента. В ряде случаев добавляются высказывания, характеризующие типичные модели поведения. Респондентов просят из этих списков отобрать те, которые свойственны, по их мнению, данной национальной группе, в нашем случае – африканцам, и проранжировать их по степени выраженности. Далее следует процедура математической обработки, в ходе которой определяются наиболее типичные черты, которыми жители России наделяют африканцев, то есть – стереотип восприятия африканцев россиянами. При этом возможно дифференцированное рассмотрение, какие конкретно возрастные, социальные, профессиональные группы порождают специфический стереотип. Есть ли различия? Чем они определяются? Зависят ли они от степени информированности респондентов и от их образования? Влияет ли на стереотип наличие (или отсутствие) реальных контактов респондентов с африканцами? Негативный или позитивный опыт общения? Эти и многие другие исследовательские задачи возможно решать с позиций социальной психологии. В основе этих коротко описанных методов лежит приписывание психологических черт конкретной этнической группе. Подробно об этих методах можно прочитать в специальных работах, посвященных методам этнопсихологического исследования.[10]

Во-вторых, это более углубленные методики-опросники, направленные на изучение приписываемой причинности, иначе – ориентированные на объяснение причин поведения и поступков представителей изучаемой группы. Эти исследования происходят в традициях описанного выше направления каузальной атрибуции. Процедура исследования здесь достаточно проста и в то же время разнообразна. Она сводится к следующей формуле: «N поступил следующим образом. Почему?» Или: «Как вы думаете, как поступит этот человек в такой-то ситуации?». Далее следуют открытые ответы на вопрос «почему?» или же предлагается выбор из предложенных вариантов ответов.

При анализе результатов возможно рассмотрение различий в приписывании причин представителями различных социально-демографических групп, а также выявление различий в объяснении собственного поведения (или поведения представителей профессиональной, демографической, этнической группы, к которой принадлежит респондент) и представителей иной культуры, этноса, расы – чем больше различия, тем больше «дистанция» (социальная, психологическая, культурная) в отношениях исследуемых групп. Если добавить еще и эмоционально-оценочную компоненту, то мы получим

При исследовании в русле каузальной атрибуции возможно применение элементов проективных тестов, когда респондент интерпретирует неопределенные (неоднозначные) ситуации с участием представителей различных национальностей. Именно эти методические приемы позволяют выявить неосознаваемые элементы межнациональных отношений, в том числе скрытую агрессию.

Cледует отметить, что при решении проблемы, поставленной в статье, могут быть использованы как традиционные социально-психологические методы, малая часть которых была здесь обозначена, так и методы из смежных дисциплин: социологии, этнографии, лингвистики. Я же показала возможности, которые открывает именно социально-психологическая наука, которая, как я полагаю, может существенно обогатить своими методами традиционную африканистику.

В качестве примера приведу фрагмент исследования, проведенного автором в Москве. Оно во многом основано на так называемом «анализе случая» - «case study» и актуально в связи с темой данного исследования, потому что в нем поднимается вопрос о влиянии того, что происходит в России с африканцами и по отношению к живущим здесь африканцам на имидж России там, в далекой Африке. Ведь связи диаспоры с родственниками очень сильны, они общаются, кроме того, информация поступает и по другим каналам. Если мы не заботимся о формировании позитивного образа России в Африке и не уделяем должного внимания информационной политике по отношению к африканским странам, то информационные службы западных стран не упустят случая рассказать подробно о случаях агрессии по отношению к африканцам в России.

«Мы будем дружить с вашими врагами» - это сказал нигериец, респектабельный менеджер российского коммерческого банка, юрист по образованию, прекрасно владеющий русским языком, проживший около 15 лет в России. И с улыбкой добавил: «Не забывайте, что в Нигерии много россиян, и надолго». С одной стороны, это была реакция на «дебильную» (цитата) политику России в Африке, а, с другой стороны – на внутреннюю политику России по отношению к «чужим», в целом, и к чернокожим, в частности.

Проблема экстремизма и ксенофобии в России по отношению к африканцам стоит чрезвычайно остро. И из проблемы нравственной и социально-политической это переходит в разряд проблем экономических. Дело в том, что в условиях жесткой конкуренции в борьбе за экономическое влияние в Африке Россия сталкивается с прессингом со стороны западных стран. В частности, американцы и европейцы предпринимают попытки сформировать у населения Африки отрицательный образ нашей страны. Западные СМИ, например, ВВС, в явно преувеличенной форме сообщают о случаях расистских действий русской молодежи по отношению к африканцам, подчеркивая попустительство милиции и ставший обыденным характер этих действий.

В этих условиях изучение механизмов формирования образа России в Африке и образа африканцев в России приобретает особую актуальность.

В рамках проекта нами было проведено пилотажное исследование по двум схемам.

Схема первая – изучение процессов каузальной атрибуции в отношении поведения чернокожих в России и некоторых аспектов поведения россиян в отношении чернокожих. Для реализации исследовательской задачи был разработан специальный опросник по классической социально-психологической модели изучения каузальной атрибуции «как Вы думаете, почему…» В качестве респондентов выступила группа подростков от 15 до 19 лет, относящих себя к движению «Антифа» с соответствующей деятельностью и атрибутикой: носят дреды, «арафатки», значки, специфические штаны, красные шнурки и ленточки, всего 8 человек. Основной вывод – позитивная оценка чернокожих (за исключением темы распространения наркотиков как причины ненависти к чернокожим) этой группой подростков. Отмечено, что гораздо большая угроза исходит от «скинов», чем от чернокожих. Тема для них достаточно значима, составляет часть их картины мира.

Схема вторая – перекрестный опрос живущих в России африканцев и россиян (разделенных нами на группу респондентов-«профанов» и респондентов-экспертов, в качестве которых выступали сотрудники института Африки РАН). Исследование проводилось по авторской методике шкалирования личностно-психологических и социально-психологических качеств на основании 7-интервальных лайкертовских шкал. Респонденты отвечали на следующие вопросы: «Как Вы думаете, какими качествами из представленных ниже обладают африканцы?» Мнение «профанное» – бытовой уровень общественного сознания – отличается от мнения «экспертного» (сотрудники института Африки и люди, много лет проработавшие в Африке). В первом случае были получены однозначные стереотипизированные оценки, во втором случае – дифференцированные оценки с учетом знания африканской ментальности.

Получены значимые различия между самооценкой африканцев и социальными представлениями россиян о присущих африканцам характеристиках. Кроме того, портрет, полученный на основании «профанного» мнения россиян об африканцах, и мнение африканцев о россиянах, в целом схожи – и те, и другие наделили друг друга «негативом». Оцениваемые качества можно разделить на два кластера. Первый – личностно-психологические качества (доверчивость-подозрительность, эмоциональность-сдержанность, мышление образное-логическое и др.) и социально-ориентированные качества (законопослушность-асоциальность, играющие по правилам – играющие без правил, склонные к криминалу-не склонные к криминалу и пр.). По данным проведенного исследования, наибольшие различия наблюдаются в отношении второй группы качеств.

Вместе с тем, необходимо отметить, что африканская тема является периферийной в системе социальных представлений россиян. На вопрос «Вам это интересно?» большинство опрашиваемых ответило: «Честно говоря, нет». «Вам это кажется важным?» - «Ну, наверное».

В соответствии с теорией социальной оценки М. Шерифа и К. Ховланда, система социальных установок и формирование соответствующих социальных представлений зависит от степени значимости ситуации для реципиента той или иной социальной информации. Чем менее значима ситуация, тем более случайными и эмоциональными являются социальные представления, тем большее количество случайных неконтролируемых факторов оказывает на них влияние. И так будет продолжаться до тех пор, пока ситуация с последствиями негативного образа Африки в России и негативного образа России в Африке не станет объектом пристального внимания ученых и власти и не будет взята под контроль, хотя бы из меркантильных соображений в условиях развивающихся экономических интересов России в Африке.

А пока мы имеем дело с проблематикой убеждения-переубеждения и модификацией социальных представлений в условиях очень низкой значимости ситуации и, соответственно, с очень низкой степенью информированности, и вследствие этого – периферийный (эвристический) путь формирования социальных представлений на основе второстепенных факторов.

С подобной проблемой мы столкнулись, проводя исследование в рамках гранта РГНФ. Мы изучали особенности восприятия африканских бизнесменов «экспертами», которые уже работают с африканцами, сравнивая результаты с представлениями африканцев о самих себе. В качестве фактуры для оценки мы использовали поведенческие корреляты трех типов «деловых культур» по модели Р.Льюиса: «моноактивное» поведение, «полиактивное» поведение и «реактивное» поведение. Вот какие результаты мы получили[2].

Табл. 1. Типы деловых культур (в %).

Моноактивные

Полиактивные

Реактивные

Всего

Африканцы о себе

32,49%

38,71%

28,80%

100 %

Русские об африканцах

20,43%

56,99%

22,58%

100 %

Африканцы о себе Русские о африканцах

Исследование большое и проработанное, здесь приводится фрагмент для иллюстрации. Восприятие россиянами африканцев стереотипизированное – «они полиактивные», то есть разбросанные, эмоциональные, одновременно делают несколько дел и не доводят их до конца, ориентированы больше на контакты, чем на решение задачи. У самих африканцев самооценка более дифференцированная: да, все это есть, но есть и другое. Ошибки восприятия порождают предубеждения, а предубеждения, в свою очередь – ошибки восприятия. Все это вместе взятое приводит к сбоям во взаимопонимании, к нарушению деловых коммуникаций.

И в заключение представлю «крупными мазками» портрет своего основного эксперта, с цитаты которого начинается исследовательская часть предлагаемой работы. Итак, Ник .О.нигериец, ибо, «африканец в России» -

· Выживает. Зарабатывает деньги. Мечтает об официальном статусе. Мечтает о гражданстве или хотя бы о виде на жительство. Интересуется культурой России. Читает Пушкина. Понимает и чувствует людей. Дает людям точные характеристики. Критикует внешнюю политику России по отношению к Африке – с сожалением, что мы все упускаем. Критикует внутреннюю политику России по отношению к приезжим. Делает это логично и аргументировано. Возмущается скинхедами. Боится экстремизма – за своих соотечественников («Я боксер, но ведь не все умеют драться…»). Анализирует ситуацию. Заботится о своих детях – их двое в России. Сталкивается с бытовым расизмом в собственном подъезде. Общается с диаспорой. Общается со своим кланом в Нигерии. Поддерживает родственные связи и помогает родственникам. Хочет иметь собственное дело, свою нишу в России. Дает уроки английского языка. Угрожает и предупреждает россиян о последствиях «бездарной» политики в Африке.

Литература.

[1]Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ, грант № 09-03-00674 а/р «Взимодействие бизнеса и государства в продвижении образа России как социального государства в странах Африки»

[2] Статистическую обработку данных проводила С.М. Тищенко, м.н.с. ИА РАН.

[1] Арсеньев В.Р. Звери-боги-люди. М., 1991; Иорданский В.Б. Хаос и гармония. М., 1982; Ксенофонтова Н.А. Африканки. М., 1999; Мосейко А.Н. “Философия жизни” малагасийца. – В сб. Околдованная реальность. М., 1994

[2] Андреева Г.М. Социальная психология. М., 1997

[3] Баронин А.С. Этническая психология. Киев, 2000

[4] Там же, стр. 205-212

[5] Ксенофонтова Н.А. Африканки. М., 1999; Мосейко А.Н. “Философия жизни” малагасийца. – В сб. Околдованная реальность. М., 1994

[6] Стефаненко Т.Г., Шлягина Е.И., Ениколопов С.Н. Методы этнопсихологического исследования. М., 1993

[7] Белинская Е.П., Стефаненко Т.Г. Этническая социализация подростка. М., 2000

[8] Пайнс Э., Маслач К. Практикум по социальной психологии. С-Пб., 2000

[9] Андреева Г.М. Социальная психология. М., 1997

[10] Белинская Е.П., Стефаненко Т.Г. Этническая социализация подростка. М., 2000;

Стефаненко Т.Г., Шлягина Е.И., Ениколопов С.Н. Методы этнопсихологического исследования. М., 1993